Я знал, что надолго
запомню этот вечер. Может, вспомню его лет эдак через двадцать, сладостно
вздохну, закрою глаза… Точно, запомню ! Ведь сегодня Света… То есть,
мы со Светой… Одним словом, теперь я, наверное, буду с ней встречаться
!
Признаться честно, последний раз на улице я знакомился очень давно.
Обычно это случалось в каком-нибудь сквере, где мы с другом длительное
время слонялись без дела и пили пиво. А после, изрядно намаявшись,
подсаживались на лавочку к скучающим девушкам и затевали натянутый
разговор. Но сегодня все получилось как-то совсем не так. Я просто
шел и увидел ее. Увидел - и вдруг почему-то захотел подойти. Она тоже
остановилось. И мы сразу заговорили так, будто были знакомы с самого
детства…
Уже давно стемнело. Холодные огни фонарей высвечивают ранние снежинки.
Улица пустеет. А я очень доволен. И теперь еду домой !
Вот она - станция метро "Новогиреево". Можно, конечно, нырнуть
туда и обо всем забыть. Метро вмиг домчит меня до центра и ласково
перебросит на нужную линию. Но ведь сегодня день особый, и потому
его нужно завершить как-нибудь еще. Вот вспомню я его лет через двадцать,
и что вспомню ? Как на метро ехал ? Нет уж ! Нужно красиво, как у
"Любэ", например. Помните ?
Эх, время, время, времечко !
Жизнь не пролетела зря…
Трамвай, пятерочка
Вези в Черемушки меня.
И точно ! Легок на помине… Рассыпаясь по
улице радостным звоном, синий гигант вынырнул из-за поворота. Так-с,
посмотрим… Трамвай. Номер 24. Метро "Новогиреево", метро
"Шоссе Энтузиастов", метро "Авиамоторная"… Удачный
маршрут ! Устав от воодушевления и лирики, в любой момент можно сойти
и завершить поездку привычным образом. Что ж, захожу… И - пожалуйста
! Яркий пример воодушевления. Вон он, сидит сзади ! Пьян уж настолько,
что с трудом не то что на ногах стоит - нет, с трудом в кресле усиживается,
то и дело норовя с него сползти. Ладно. Кто еще едет ? Еще компания
какая-то. Пьют пиво и громко смеются. И еще этот… Нет, о нем нужно
рассказать отдельно. Я сразу его увидел и сразу врезался он мне в
глаза. Молодой, лет двадцати пяти. На нем черная мешковатая куртка
с множеством оттопыренных карманов. На голове петушком сидит на редкость
дрянная шапка, примерно такая, которую мужики берут с собой в баню.
Бледное лицо отягощено усами. Впрочем, усы - сильно сказано. Скорее,
это некая кисточка, свисающая с губы прямо в рот. И глаза… Таких глаз
не встретишь в вечернем трамвае. Совершенно трезвые и нервные. Вернее,
не то чтобы нервные, а какие-то чересчур сосредоточенные. Весь этот
образ был прямо-таки театрально нелеп, и потому то и дело приковывал
мой дерзкий взгляд.
Что ж, поехали… Бог с ними, со всеми. Помечтать, что ли ? Я посмотрю
в окошко, вспомню то, самое главное… И вдруг увижу ее. Вот она, опять
передо мной. Такая странная и почему-то очень близкая…
Нет ! Этот, усатый, не даст мне помечтать ! Объясните мне пожалуйста,
для чего он встает, и жуя свои усы, направляется к кабине водителя
? Нет, постойте, не совсем к кабине. Он смотрит схему трамвайных линий.
А ручка ? Зачем, спрашивается, ему нужна ручка ? Бог ты мой ! И что
это он там рисует ?
Тут уж мне станет совсем любопытно и я тихонько пересяду поближе.
И что же ? На схеме линий появился новый маршрут, нарисованный прямо-таки
с неземной педантичностью ! А он сам стоит чуть поодаль, с видимым
довольством созерцает свой шедевр и тихо бормочет: "Двадцать
седьмой сняли, двадцать третий укоротили, пятерку убрали…"
Он обернулся ко мне слишком резко. Слишком, повторюсь, резко, и я
не успел отворотить свой до похабства любопытный взгляд. Он подсел
рядом и быстро заговорил:
-Как вы думаете, такой маршрут смог бы разгрузить Южное Измайлово
?
Я демонстративно посмотрел в окно и лишь пожал плечами. Однако он
не унимался:
-Нет, взгляните, как вы думаете ? - трепетал он, указывая на обновленную
карту.
-Даже не знаю - ответил я почти беззвучно.
-Как так ? Вы посмотрите, что творится ! Двадцать седьмой убрали,
двадцать третий обрезали…
Я не вытерпел:
-Длинный, красный, двадцать первый… Что это такое ? А ?
По-моему, каждый школьник знает эту шутку. Однако этот странный человек
смотрел на меня пристально, внимательно и совершенно не понимал, о
чем идет речь. Я выдержал паузу и с поддельным изумлением спросил:
-Не знаете ?
-Не знаю.
Это трамвай !
Губы моего собеседника надулись, как у первоклашки, а усы были практически
полностью проглочены.
-Ну уж, видите ли… - он чуть не трясся от обиды.
Мне стало его жалко. Жалко до боли и злости. А еще стало очень стыдно
за свою горечь и ехидство, которые, несмотря на все мои попытки бороться,
то и дело давали о себе знать. Я встрепенулся и заговорил:
-Нет, и впрямь, полезная ветка !
-Вы думаете ? - он прямо-таки подпрыгнул от радости - Вы в самом деле
так считаете ?
Трамвай тем временем набирал скорость, и оттого его стало раскачивать.
Я, хоть и сидел, взялся за поручень и взглянул на своего собеседника:
-Ну да, удачная и хорошая линия. Людям пригодится… Чтоб на работу…
или в институт…
Что еще сказать, я не знал. И оттого замолчал. А трамвай тем временем
порядочно разогнался - он делал уже километров пятьдесят в час. Я
покрепче вцепился в поручень, и тут вагон швырнуло. Швырнуло так,
что я невольно зажмурился. Открыв глаза, я увидел, что трамвай вовсе
не лежит где-нибудь в кювете, а исправно катится по блестящей колее.
Я посмотрел назад. Воодушевленный романтик, сидевший на заднем сиденье,
уже лежал на полу и тер лоб. Он таки соскользнул со своего ложа и
пребольно стукнулся о поручень. Компания, пившая пиво, этим же пивом
теперь умывалась. Они громко ругались, счищая свое угощение с курток,
джинсов и даже слизывая друг с друга. Лишь мой невольный собеседник
сидел, как ни в чем не бывало, и продолжал свой разговор:
-Понимаете, автобусы, троллейбусы - это все не то. Трамвай - вот что
спасет наш город ! При высоком пассажиропотоке необходимо строить
только трамвай !
Произнося последнее слово, он сильно хлопнул рукой по сиденью и невольно
плюнул мне в лицо.
-А пассажиропотоки у нас везде большие - завершил он и уставился на
меня, видимо ожидая оценки.
Мне не хотелось его оценивать. Мне хотелось вытереть лицо. Но он смотрел
прямо мне в глаза и оттого я смущался. Тем временем за его спиной
выросла какая-то тень и промычала, теряя слоги и путаясь в буквах:
-Скоро Строгино ?
Это был воодушевленный романтик с шишкой на лбу. Понесло перегаром.
Мой собеседник обернулся и бросил на него пристальный взгляд, я тем
временем вытер лицо.
-Скоро Строгино ? - чувствовалось, что сия простая фраза стоила ему
немыслимых мук.
Каждый москвич знает, что Строгино находится в другом конце города.
Я задумался: Будет ли вежливым говорить ему, что он не приедет на
этом трамвае в Строгино ? Того ли он ждет сейчас, еле держась на ногах
? Ведь не говорят же врачи больному о скорой смерти ! Я ответил:
-Скоро, папаш, скоро… - ответил, и тут же понял, что сделал это напрасно.
На папашу нашла неудержимая радость, переходящая в попытку пожать
мне руку и даже обнять. Но тут затаившийся было молодой человек, сидевший
со мной рядом, ревностно сверкнул глазами, отвел распростертые дружелюбия
алкоголика и твердо спросил:
-Мужчина, что вам надо ?
Папаша махнул рукой и растворился в конце салона.
-Следующая - метро "Шоссе Эннтузиастов"
- скороговоркой пробормотал водитель.
Я счастливо вздохнул, ехать на трамвае больше не хотелось. Однако
радость моя была преждевременной. Заговорил усатый:
-Я утверждал и утверждаю, что прокладка трамвайной линии параллельно
линии метро есть наиболее перспективное решение !
Я невольно отстранился, боясь быть оплеванным вторично. Он продолжал:
-Вот посмотрите, сколько народу, выйдя из метро, сейчас зайдет сюда
!
-Как это, "посмотрите", мне выхо… - и я осекся. Мне вновь
стало его жалко.
Я повесил голову, потерял бдительность и промямлил:
-Хорошо.
Наверное, мне следовало как-то иначе, чуть более мягко выразить свое
согласие. Его нервные глаза вмиг налились радостью. Усы расползлись
в чрезмерно искренней улыбке.
-Прекрасно ! - прокричал он мне в лицо, и я тут же был обрызган.
Трамвай тем временем подъехал к остановке и сложил двери. По ступенькам
вскарабкался маленький плюгавый мужичок, который деловито осмотрелся
и сел у окна. Двери задернулись, и вагон покатился.
Мой собеседник сидел совсем убитый. Он тупо смотрел в одну точку,
шевелил усами, вновь заполняя ими рот, что-то бормотал и готов был
разрыдаться. "Подскажи ему, Сережа" - говорил я себе - "Будь
же человеком, подскажи !" И я начал:
-Постойте, это же промышленный район.
-Ну да…
-Стало быть, обслуживает рабочих !
-Точно !
-Так ведь сегодня выходной ! Потому и пассажиров так мало.
Какую-то долю секунды он напряженно думал, что-то прикидывая в уме.
Вдруг глаза его сверкнули, и кисточка усов обнадеживающе поползла
вверх. Истина восторжествовала. Разговор побежал вновь. Я начал сам.
Начал деликатно и осторожно, боясь показаться неестественным:
-Что и говорить, удачная наша ветка. Новогиреево… Ведь метро многим
надоело, а трамвай - быстро и удобно…
Я сбивался и чувствовал, что говорю полнейшую чепуху. Однако мой собеседник
ни капельки не смущался. Напротив, он слушал с видимым интересом:
-Очень, очень правильно говорите ! Но то, чем мы располагаем сейчас
- это очень мало. Вот, взгляните…
И он достал из-под глубин своей куртки старый, зажеванный блокнот,
раскрыл его, и ткнул туда костлявым пальцем.
-Смотрите:
Бог ты мой ! Там были вычерчены с немалой аккуратностью городские
районы, улицы и даже дома. Но не это меня поразило. Все, сплошь и
рядом, было исполосовано трамвайными линиями ! Трамвай был в Митине,
Жулебине и даже в Зеленограде !
Я обалдело смотрел на все это, уже не пытаясь вникнуть. Больше всего
мне хотелось сохранить деликатность и не подать дурного виду. Он водил
пальцем по желтым страницам, что-то говорил, а я усердно кивал головой.
-Станция "Авиамоторная"… - произнесено это было водителем.
Произнесено безжизненно и вяло, но как меня обрадовала эта коротенькая
фраза ! Я пулей вылетел из салона и помчался к метро. Пусть мне кто
теперь скажет про трамвай ! Нет уж, увольте !
Я перебежал улицу и пошел по заснеженному тротуару. Трамвай все еще
стоял на светофоре. Вот мигнул красный свет, вот загорелся зеленый.
Вагон щелкнул, качнулся и покатился дальше. Вот и все. Я потихоньку
успокаивался и приходил в себя. Все-таки, чудной это был человек.
И вел себя он очень чудно. Впрочем, почему чудно ?
Ведь если забыть трамвай, забыть эти усы, дурацкую шапочку и потертый
блокнот, то все это я уже когда-то видел. Когда-то, очень давно. И
когда-то радовался сам, сам чем-то восхищался, был полон надежд и
какой-то воздушной, ни на что ни похожей радости…
В теплом вагоне метро все было по-прежнему.
Протяжно гудели двигатели, мелькали пыльные стены, дремали то ли усталые,
то ли пьяные пассажиры. Цветные линии на потертой схеме вились в привычные
узлы. Похоже, все возвращалось на свои места.
Мне почему-то стало до боли одиноко и грустно. Сколько теперь ездить
к Свете в это Новогиреево ? Сколько встречать ее, что-то придумывать,
просить прощения… А потом пялиться пустым взглядом в мутное окно,
видеть дома и ни о чем не думать ? Да и по сути, ей же всего шестнадцать
лет ! О чем я с ней говорить-то буду ? А как друзьям расскажу ?
Я достал обрывок газеты с аккуратненько выписанными цифрами. Ее телефон.
Интересно, что за газета ? Про какого-то Строганова пишут… Света…
Нда… Ладно, посмотрим. Устал что-то я. Там видно будет.
Помечтать, что ли ? Эх, Света…
Я закрою глаза и вдруг увижу трамвай. Он ярким пучком света пронесется
по ночной улице, увозя в темную даль того чудака. Похоже, я все-таки
завидовал этому человеку - ведь у него была любовь !
17 ноября. 2000 год.
НАЗАД
